Дорогие мои дракончики, спасибо, но я туда больше ни лапой, и так только-только от мирки отбрыкалась. Офф: приветственные картинки рисуются, так что скоро поирассяймасю. Офф2: а Reus несказанно прекрасен, хотя и мало похож на авто в моём исполнении. Офф3: теперь я знаю, кто пишет речи дядечкам из Белого дома и рисует значки для софтин: совершенно левые люди, типа меня
Снились паровозы. Много. В чёрно-коричневых тонах. Низкое грозовое небо, напитанное дымом чадящих фабрик. Расползающиеся во все стороны сороконожки путей. И огромные, закопчёные гиганты локомотивов. Но самое невероятное - их "носовые фигуры". Не звёзды или свастики, а именно фигуры. Двое сидящих гриффонов с ещё свежими, золочёными клювами и крыльями, яростно смотрят поверх тебя вдаль. Вставший на дыбы конь, рельефный, в тёмных подпалинах сажи. Множество их. Ржавчины нет, но ощущение заброшенности не исчезает. Диковинное наследие Третьего рейха. Хочу увидеть этот сон ещё раз.
Нид хэлп. Поняв, что на хороший (читай: полупрофессиональный) фотоаппарат я буду копить годами, решила остановиться на чём-нибудь мыльном и не очень позорном, которое в карман сунул - и гуляй, а если что - родителям сосватать вместо старого с заклинившей механикой. Пока выбор пал на него. Сапопы представляются мне самыми надёжными (да и попользоваться их мыльницами и полупрофессионалками успела). Что скажете, совсем ужасть или терпимо?
Луффи - не дурак. Он - обладатель внутренней свободы: поступает так, как ему подсказывает сердце, не задумываясь о том, что подумают окружающие. Для него нет понятия социальных рамок. Он _действительно_ свободен.
Терновник — небольшой колючий кустарник, редко небольшое дерево высотой 4—8 м. Ветки с колючками. Листья эллиптические или обратнояйцевидные. Цветки мелкие, белые. Цветёт в апреле — мае. Враки. Терновник не цветет никогда. По крайней мере, этот терновник. Он не цветет, как не цветет деревянный забор, как не цветет кованая чугунная ограда, как не цветет каменная стена, наконец. Но если бы он цвел, я бы оборвал с него все цветы, чтобы усыпать ими твою комнату перед твоим пробуждением. Я подарил бы тебе все цветы мира. Я был бы сильным всегда, чтобы иметь моральное право и физическую возможность защищать тебя. Я был бы сильным духом, чтобы ты не почувствовала и нотки фальши в тот момент, когда я глажу тебя по голове и стираю слезы с твоего лица. Хотя нет, я не стирал бы слезы. У тебя не было бы поводов плакать - разве что от счастья. Я бы хотел быть с тобой. Я бы хотел составлять смысл твоей жизни, и чтобы ты платила мне тем же. Маленький, замкнутый на двоих сферический мирок абсолютного счастья в вакууме. Если бы обстоятельства сложились по другому. Если бы я не застрял тут, в паре сотен метров от замка, и не висел бы тут уже не первый десяток лет, ощущая, как колючки прорастают в мое тело и как я сам становлюсь частью этих зарослей. Принцесса-принцесса, спи и плачь во сне. Я никогда не проберусь через этот колючий кустарник к замку. Не помогут ни меч, ни латы. А потом придет мужик с бензопилой, прорубит себе дорогу, поцелует тебя, и ты проснешься. Так уж заведено: поцеловавший принцессу срывает банк, кем бы он ни был. А дальше будет совсем другая сказка, в которой мне нет места. Разве что иногда я буду иметь право заходить на правах старого друга и спрашивать: "Ну как ты в целом?" Оторвавшись от готовки, уборки, стирки и возни с детьми, ты будешь прижиматься к моей груди и плакать. О своей тяжелой жизни, о муже - запойном алкоголике, но на самом деле - о том, что у нас не сбылось на двоих. Я буду молча гладить тебя по голове и стирать слезы, как грезилось когда-то. Когда-то я решил быть сильным, чтобы оградить тебя от всех печалей и бед, и только поэтому я не напивался, не приходил, не обнимал ноги и не выл страшно, не звонил по ночам и не дышал в трубку. Но всей моей силы хватит лишь на то, чтобы беспомощно гладить тебя по голове и обещать, что все будет хорошо, как будто ничего не изменилось, и ты все еще спишь в замке, а я насажен на шипы колючего кустарника и брежу, покуда шипы выкалывают мне глаза, глаза цвета плодов терна, чёрно-синие, с восковым налётом.
В Питере началось отключение горячей воды. Приходили фурри. Помыться. Выворотили кран и ушли к другой жертве домываться. Это такая извращённая справедливость вдогонку к моей простуде?...